...Я сидел и о чем-то думал. Думать было о чем - да вот только не хотелось, что противоречило мне и очень удивляло. Я также потерял свои часы... Жаль, но если вернусь - куплю часы из коллекции Vacheron Constantin - "Malte", давно такие хотел. Стоп... если? Нет, определенно 'когда'. В любом случае, прошло где-то минут сорок с тех пор, как я очнулся. За это время мне удалось только немного привести в порядок свои мысли и заручиться поддержкой одного человека - слабо, очень слабо, Фаул... Я бы сказал - недостойно.

<<Я всегда использовал слабости других, чтобы быть лучше, стать лучшим и получить лучшее. Но я не в силах справиться со своими собственными слабостями. Не с теми, обычными, которые легко можно подавить, а с такими, что прячутся где-то внутри меня. Где-то глубоко, но от них уже никуда не деться - они как семя, брошенное в камни, но проросшее и от того ставшее только сильнее.
Некоторые слабости я принял - и с удивлением понимаю, что открываю что-то новое, веду себя не так, как бы хотел - непредсказуемо и иногда глупо. Смешно подумать - Фаул, который может обставить всех, не в силах преодолеть себя.
О чем я говорю? О таких словах, как 'доброта', 'понимание', 'взаимопомощь', и о многих подобных. Я стал мягким, потому что для меня это теперь не просто слова...>>
Выдержка из дневника Артемис Фаула II.

...Я вновь поднял голову и посмотрел на девушку. Я и не заметил, что она уже прислонилась к моему плечу и молча играет с краем футболки, которую мне оставил Никита.
До этого мы полчаса разговаривали полушепотом, сидя в этом темном подвале, освещаемом лишь тусклой висящей лампочкой. Мы говорили о многом - и не скажу, что о важном. Просто болтали, ни о чем, и это было...
Невольно я улыбнулся, глядя на нее - и тут же опомнился. Она была симпатичной, да, и когда я смотрел на нее, я испытывал к ней теплые чувства, но одновременно ощущал и какую-то фальшь. Скорее всего, что-то во мне просто противилось тому, что я сижу и обнимаю почти незнакомую девушку, но я знал - ей можно доверять.
Наверное, этот плохоосвещаемый подвал настраивал на романтический лад. Я глубоко вдохнул. В любом случае, сколько мне? Шестнадцать? Девятнадцать? Почему-то стало все равно. Мне захотелось не просто обнимать ее...

Жеребкинс, насвистывая, смотрел в монитор. Его пальцы с легкостью порхали по клавиатуре, как и в прежние дни, рядом стояла кружка с соком, а Кобыллина играла с детьми в этой же комнате. И все было прекрасно и чудесно - просто семейная идиллия. Но без кое-кого по вечерам все-таки становилось скучно. Жеребкинс бы не признался, но ему больше по душе пришлась бы жизнь с развлечениями, где нужно напрячь свой гениальный ум, а после всей суеты гордо созерцать победу. Кентавр вздохнул, и тут на экране появилось оповещение - поступил звонок. От Элфи. Жеребкинс надел на правое ухо наушник и нажал на кнопку соединения.
- Эй, Элфи, как дела на поверхности? - друг эльфийки поднес кружку с соком ко рту. Кобыллина подняла голову, шепнув 'Элфи?', дети завертели головами.
- Артемис! Он исчез! Его похитили! - от такого вопля Жеребкинс даже поперхнулся.
- Ээ...Ээ...Неужели?
- Его, наверное, уже убили, или застрелили, а может быть, отравили ядом и поджарили на костре!
- Элфи, я и раньше слышал все твои пожелания насчет Фаула.
Эльфийка на другом конце линии озадаченно замолчала. Только от этой озадаченности пахло немаленьким возмущением. 'Нет, определенно моя подруга неровно дышит к этому высокомерному вершку. Ну и времена пошли...' - вздохнул кентавр.
- Жеребкинс! Артемиса! Могли! Убить!
- Вы хотите об этом поговорить? - кентавр забавлялся, пародируя психолога из фильмов вершков.
- Ты, пони-переросток! Артемис исчез!
- Ну и с чего ты это взяла?
- Его нет дома!
- А, ну да, это веская причина... - глубокомысленно изрек Жеребкинс. В наушниках послышалось шуршание. 'Это к добру не приведет' - понял кентавр. Эльфы вообще не отличаются добротой. Как, впрочем, и многие другие волшебные расы. А уж темпераментные эльфийки по фамилии Малой...
Кобыллина заинтересованно поднялась и подошла к супругу, оставив детей дальше играть с конструктором.
- Почему ты просто не можешь выслушать?! Он пропал, пошел в супермаркет и пропал, его скутер уже несколько часов на штрафстоянке, я видела его на камерах, его ударили по голове и затащили в машину, в черную, и увезли, непонятно куда! - выпалила Элфи.
- Погоди-погоди, ты сказала, Артемис сам пошел в супермаркет? - заинтересованно переспросил кентавр. Обе представиельницы женского пола возмущенно на него посмотрели.
- Жеребкинс! - прикрикнула Кобыллина - или ты сейчас же начинаешь все нормально воспринимать, или я посажу тебя к детям!
Упомянутые с интересом подняли головы и задорно заржали в унисон. Жеребкинс оглянулся.
- Женская солидарность, чтоб ее... - пробормотал кентавр. - Понника, не стукай брата гаечным ключом по голове, ему, наверное, будет не так весело, как тебе.
Он вздохнул и повернулся к экрану.
- Ну, я слушаю...

Спустя пятнадцать минут Жеребкинс получил полный рассказ от Элфи (не без строгого надзора Кобыллины). На самом деле, раньше бы он воспринял это гораздо серьезней. Просто на сегодняшний день все вернулось в норму - никто ничего не завоевывал, новых злых гениев не появлялось. И вообще все было тихо и мирно.
- Не думаю, что Артемис Фаул - исключение к этому, - озвучил свою мысль кентавр.
- О, Артемис Фаул - это вообще исключение ко всему, - саркастически усмехнулась в микрофон эльфийка. Жеребкинс понял, какую чушь он сказал.
- Ну, ты меня поняла. Артемис забросил все свои темные дела - его род полностью перешел на легальную сторону, как он нам и обещал.
- А стоит ли верить его обещанием? - пробормотала Элфи. Жеребкинс замолк.
- По крайней мере, он ни в чем не был уличен как минимум полтора года. Да и с нами он расстался в вполне приятельских отношениях. Ты же видела его в конце - он действительно стал хорошим. Не знаю как ты, а я ему поверил.
Кентавр сам был удивлен своей речью - неужели этот гениальный малчьишка смог завоевать его, Жеребкинса, расположение? При первой встрече с ним несколько лет назад технический специалист Легиона лучше бы откусил себе копыта, чем хоть бы на миг подумал об этом.
- Тогда тем более у него не могло быть сомнительных сделок с мужчинами в черном свитере.
- Может, это его отец?
Элфи закатила глаза.
- Я все-таки склонна утверждать, что это не мистер Фаул...
- Прости, Элфи, мне нужны доказательства. Хорошие такие, веские доказательства, глядя на которые я умиляюсь.
- У меня есть номер машины, на которой уехал Фаул, и запись с видеокамеры супермаркета.
'Нет, неужели Артемис сам - только подумайте, сам! - ходил в супермаркет?' - про себя подумал кентавр, нетерпеливо произнеся вслух:
- И ты молчала? Скидывай их по-быстрому - я хочу это увидеть.
Элфи кивнула и опустила взгляд. Вскоре Жеребкинс уже стремительно что-то печатал и открывал какие-то документы и страницы. 'Кажется, нужно все-таки снова завести себе шапочку из фольги - мысли определенно имеют свойство сбываться' - обреченно подумал кентавр, вспоминая недавние размышления насчет 'спокойной' жизни.
- Хм-м... Элфи, у меня есть хорошая новость и та, которую лучше не озвучивать.
- Не томи, парнокопытное.
Жеребкинс решил не отвечать Элфи, но запомнил это на всякий случай - сейчас были дела поважнее.
- Ну, могу тебя обрадовать - ты права. Тот мужчина в черном действительно не Фаул, а тот миловидный мальчик с пакетом - действительно Артемис. Кстати, ему идет шлем. И да, скорее всего, его похитили. Но, может, он сам себя попросил стукнуть по голове, как считаешь? - размышляя, ответил Жеребкинс.
- Не искри. Это плохая новость?
- Хорошая, Элфи, хорошая. Второе - ты знаешь, что эта машина прибыла из-за границы, и ей дали другой номер? Нет? Так вот, плохая новость. Эта машина и ее владелец... из России. Вот такие pirozhki. - усмехнулся Жеребкинс.
- Россия?! Ты шутишь?! - изумленно переспросила эльфийка.
- О, я обожаю пирожки, спасибо, что спросила. Я как-то закупал партию (конечно, нелегально)...
Ему угрожающе покашляли в наушник. Жеребкис перевесил его на левое ухо.
- Может, вернешься под землю? Ты уже целый день на свету (какой подвиг ради какого-то вершка!).
- Ты знаешь, как трудно получить визу на поверхность? Ну уж нет. У меня отпуск.
- Думай сама. Но лучше возвращайся, Копыткинс жутко хочет узнать конец той твоей сказки про глупую морковку и восьминогого кентавра с крылышками. Кстати, откуда у тебя такая больная фантазия?

Эпилог первой части.
Подготовка. И еще немного о психологии.

Артемис прерывисто вдохнул. Боль уже отступила на второй план, но все еще маячила где-то поблизости. Юноша закрыл глаза: все это неважно... Пока неважно.
Он наклонился и коснулся губами открытого плеча девушки. И тут же вздрогнул - его захлестнула волна непонятных чувств. Непроизвольно ухмыльнувшись, в замешательстве он снова поцеловал теплую кожу незнакомки. Хотя сейчас, после длинного разговора наедине, да еще с нелепыми оговорками Артемиса на русском, после чего они весело и тепло смеялись вместе, она... Она казалась ему такой близкой.
Клин подняла голову и встретилась с глазами Артемиса. Наверное, впервые в его холодных льдистых глазах мелькнуло что-то человеческое. Девушка улыбнулась и дотронулась пальцами до скулы парня. Тот вздрогнул - его раны еше и не думали заживать, и только больше саднили. Странно, последние полчаса он о них практически не вспоминал, но сейчас его слабое состояние дало о себе знать. Наверное, это отразилось на его лице, и девушка поспешно убрала руку.
- Болит? - шепотом спросила она, отклоняясь. Артемис рассеянно кивнул, непроизвольно прижав руку к голове...
Как назло, как невовремя...
Клин отодвинулась. Артемис неохотно убрал руку - ему не хотелось ее отпускать. Неважно, что она из другой страны, не из старинного рода и ее айкью могло быть намного меньше его собственного - но почему-то Артемису было на это наплевать. К черту принципы. И он не понимал, почему так думает.
Девушка что-то достала и вновь повернулась к парню. Полузакрыв глаза и прислонившись спиной к стене, тот наблюдал за ней. Она протянула ему какую-то пластиковую бутылку.
- Выпей. Это немного поможет.
Артемис скосил глаза на этикетку.
- БонАква? - шепотом переспросил он, улыбаясь. Клин нетерпеливо мотнула темно-русыми волосами и поднесла горлышко к его губам.
- Не смотри на название. Там чай с лечебными травами.
Артемис послушно пригубил напиток. Он был прохладным и с каким-то странным привкусом. Вряд ли Артемис смог бы определить растения, содержащиеся в нем - он в этом еще не совсем знаток. Он проглотил последние капли и открыл глаза. Боль все еще пульсировала в висках, но уже намного слабее, и можно было не обращать на нее внимание. Клин поднялась с матраса и отошла, кинув опустевшую бутылку в какую-то сумку. Артемис качнулся вперед, собираясь подняться следом и поблагодарить девушку, но вместо этого он ухватился за край железного остова кровати и, не моргая, уставился в пол. Парень закашлялся, содрогаясь. Боль, только отступившая на второй план, нахлынула на него снова. Невыносимо, как будто его снова избивали, но изнутри...

...Я снова слабо попытался откашляться, но мне это не удалось. Грудь слова сжали, и при каждом движении меня пробирала крупная дрожь. Мне приходилось отвоевывать каждый вздох... У кого? Не знаю. На смерть это не походило, как напиток не походил на чай. Я стиснул зубы; руки уже не держались и я упал, стукнувшись лбом о железную кровать и оцарапав концом выскочившей пружины щеку. Каким-то чудом сквозь сверлящую боль в висках я еще мог оценивать ситуацию вокруг меня.
На секунду я даже почувствовал такое чувство, как обида. Неужели предали? - я издал нервный смешок, снова зайдясь в беззвучном кашле. Схватившись за голову и попытавшись унять боль, отзывающуюся во всем теле при каждом стуке сердца, я с усмешкой подумал где-то на задворках своего сознания - а может быть, у меня просто аллергия на русский чай.
Откуда-то доносилась музыка Дэвида Боуи - 'It's No Game.'. Скорчившись на грязном матрасе, я лишь слабо ухмыльнулся - кто-то хорошо меня знал. Знал не как гениального конкурента - знал как кумира.
Мне уже ничего не было видно - все перед глазами будто окутала темнота, но не та, в которую был погружен подвал. Это была беспросветная тьма, медленно сужающаяся в глазах. Все тело горело, но меня бил озноб. Я пытался вспомнить, что вызывает такие признаки, но в моей голове упорно билась только одна мысль: 'Я знаю! Я знаю, что ей можно доверять! Я же знаю...'
Вскоре немного истеричное негодование сменилось на опустошенное и безразличное: 'Я так думал.'

<<В своей жизни я допустил уже много крупных ошибок, которые мне затем дорого обошлись. Интересно, будет ли у меня шанс все исправить?
...Успею ли я? >>
Выдержка из дневника Артемиса Фаула II.